Цифровая Мадонна
В кабинете Владимира Определёнова, заместителя генерального директора компании «Группа ЭПОС», стоит внушительного вида деревянная доска. На ней — икона XV века с ликом святого; краска облупилась, по поверхности изображения разбежались трещины. «Это шедевр мирового значения. Не бойтесь, трогайте, — предлагает Определёнов. — Правда, похоже на настоящую?» Это действительно не оригинал, а точная копия, сделанная с высококачественного цифрового образа. Изображение получили с помощью высокоточной оптико-электронной системы, а затем распечатали на специальном цифровом принтере.
— Мы делаем не фотографии или сканы, а именно цифровые образы, содержащие максимально полную информацию об объекте, — рассказывает Определёнов. — В случае необходимости по ним можно отреставрировать или воспроизвести произведение. Изображения могут использоваться как электронный микроскоп для реставраторов или маркер, некий «паспорт» произведения искусства, позволяющий его идентифицировать. Мы очень точно регистрируем состояние оригинала: трещины, фактуру, цвет. Приходится учитывать массу параметров, зато в каждой точке мы фиксируем действительно объективные значения, а не субъективные ощущения фотографа.
«Группа ЭПОС» — крупнейший игрок в сегменте оцифровки произведений искусства. В отличие от ЭЛАРа, эта компания является непосредственным разработчиком используемого оборудования и программного обеспечения. Выйдя на рынок в 1995 году, предприятие постепенно разрослось до сети научных лабораторий, которые сегодня занимаются довольно разноплановыми вещами: кто-то создает интерактивные выставки, а кто-то собирает детекторы лжи. Нишу оцифровки компания изучила вдоль и поперек: она, как и «Делис Архив» в сегменте b2b, перешла на полный цикл работы с объектом, от создания концепции до мультимедийного наполнения. Последнее особенно важно: «Группа ЭПОС» не только создает цифровые образы произведений искусства, но и находит им практическое применение. Еще одно важное направление — создание систем учета и хранения данных. Если файл весит более гигабайта, нужно уметь с ним повернуться — тем более когда таких файлов тысячи.
Оцифровкой музейных фондов компания занялась в 1999 году. Сейчас в ее активе свыше 50 тысяч оцифрованных произведений, а среди партнеров — около тридцати музеев и несколько библиотек. Небольшое количество заказов приходится на частных коллекционеров. Долгое время направление было дотационным, но сейчас оно приносит холдингу до тридцати процентов оборота. Стоимость проектов варьируется от 100 тысяч до 8 млн рублей. Каждый из них — своеобразный вызов: компании приходилось работать с берестяными грамотами VIII-IX веков, с древнейшими рукописями и иконами, к которым доступ ограничен даже для ученых: они настолько хрупкие, что законсервированы в специальные некислотные коробки. Обычное оборудование для таких целей не годится: рядовым сканерам требуется слишком много света, который губителен для большинства произведений искусства. Проверить это можно даже в бытовых условиях: если многократно отсканировать старую фотокарточку, она в конечном счете полностью выгорит: каждый прогон «линейки» сканера срежет с нее полвека жизни.
В основе технологии «Группы ЭПОС» лежит запатентованный оптико-электронный модуль, который можно поставить на стандартные фотоматрицы. Съемка ведется по частям: за счет разбиения предмета на заданное количество сегментов получается изображение того разрешения, которое запросит заказчик, — в среднем до 400 мегапикселов. Снимать можно в лабораторных или полевых условиях: мобильное оборудование позволяет оцифровывать, к примеру, интерьер храма. Так были созданы цифровые образы монументальной росписи стен собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря, памятника ЮНЕСКО с уникальными фресками. Все внутреннее пространство храма отснято в натуральную величину. На основе образов компания создала приложение для iPad (сейчас оно проходит бета-тестирование), где можно будет рассмотреть виртуальную копию храма в панорамном режиме. Отдельные фрески будут сопровождаться комментариями ведущих искусствоведов страны. Разрешение изображений настолько велико, что теоретически их можно загнать в ЗD-принтер (когда соответствующая технология дорастет до нужного уровня) и напечатать трехмерную копию храма.
— Мы создаем такие цифровые образы, чтобы к произведению не пришлось подходить второй раз, — поясняет Определёнов. — А затем занимаемся их популяризацией. Создаем видеофильмы, экспозиционные мультимедиа, интерактивные программы, электронные каталоги. В культурной сфере назрела проблема контента: в каждой школе, лектории или музее висит плазменная панель, а показывать на ней нечего.
Темпы роста в нише, облюбованной «Группой ЭПОС», гораздо ниже, чем в целом по рынку оцифровки. Во многом это связано с тем, что здесь труднее развиваться: работа долгая, сложная и вдумчивая, и поставить ее на поток, подобно ЭЛАРу, не выйдет. Сергей Баландюк, к слову, тоже работает с музейными фондами, но Владимир Определёнов не считает его прямым конкурентом. Музейный сегмент ЭЛАРа небольшой: это скорее имиджевые, репутационные проекты, чем реальный бизнес.
«Группа ЭПОС» же в дешевый сегмент большой розницы не стремится. «Принцип «голубого океана» никто не отменял», — улыбается Определёнов. К тому же конкуренты выстраивают бизнес в совершенно ином ключе: они продают технику, на которой музейные работники должны сами оцифровывать фонды учреждений. Дальше начинается обычная для технических компаний история: обслуживание, гарантия, ремонт. «Группа ЭПОС» таким образом зарабатывать не хочет — еще и потому, что с техникой надо уметь обращаться. «Если наши машины дать случайным людям, они отснимут и напечатают бог знает что, — поясняет замдиректора. — Технология — это ведь не только оборудование, но и софт, и методики. Мы сами писали программное обеспечение по сшивке, объединению, выравниванию цвета. Зачастую нам приходится разбираться, как тот или иной аппарат работает на уровне физики. Поэтому мы и получаем максимальное качество».
Для государства вопрос качества пока, увы, непринципиален. Программу по оцифровке музейных фондов Минкульт пытается реализовать с минимальными затратами. «По нашим стандартам, большая часть получаемых по госконтрактам электронных изображений — цифровой мусор, — резко высказывается Определёнов. — Я не говорю, что наши технологии нужно безоговорочно применять ко всему фонду: это дорого, да и не нужно. Но следует понимать, что существует ряд первых шедевров, которых не так много. Икон, например, в музейном фонде всего 35-40 тысяч — и они требуют совершенно иного подхода».
Смерть аналога
Пожалуй, главный парадокс рынка оцифровки заключается в том, что чем быстрее на нем развиваются технологии, тем ближе его потенциальная кончина. Судите сами: с развитием оптической электроники любой обладатель смартфона с камерой приличного разрешения становится сам себе оцифровщиком. Одним движением пальца он может сканировать документы, вторым — отправлять их через соответствующее приложение в систему учета и управления. Совершенная конкуренция захлестывает рынок, большие игроки отмирают или диверсифицируются.
Архивные компании подобного сценария не боятся: в конце концов, основной профиль их услуг несколько иной. Для нишевой «Группы ЭПОС» развитие индивидуальных приборов оцифровки вообще неактуально: ни один смартфон не способен выдать сравнимое с его оптическими установками качество. Глава ЭЛАРа тоже не считает, что останется без работы, но на всякий случай подстраховывается. С середины 2000-х годов компания собирает и продает промышленные сканеры, зарабатывая на этом около 150 млн рублей в год; еще несколько миллионов приносят консультации и разработка программного обеспечения.
Другая перспективная ниша, за разработку которой в ЭЛАРе частично взялись, — оцифровка книг. Но здесь компания рискует столкнуться с законодательными ограничениями. Принятые пару лет назад поправки к Гражданскому кодексу фактически запретили библиотекам оцифровывать и использовать произведения без договоров с правообладателями. Исключение составляют тексты, с даты смерти автора которых прошло 70 лет. Вокруг книжного авторского права ведутся ожесточенные баталии — и не только в России. Крупнейший в мире оцифровочный сервис Google Books из-за распрей с правообладателями, скорее всего, не сможет сдержать данное обещание и перевести в электронный вид 129 млн существующих книг к 2020 году. За семь лет существования проекта сканеры Google осилили лишь 20 млн книг.
Есть и более реалистичная угроза. Аналоговые фонды не бесконечны, и рано или поздно рынок может исчерпать себя. Чем быстрее работают поточные сканеры, тем меньше документов остается для оцифровки. Однако участники рынка считают, что никакой победы «цифры» над «аналогом» в обозримом будущем не случится. Мнение экспертов подтверждает журнал The Economist, опубликовавший недавно сведения о том, что потребление бумаги за последние тридцать лет выросло в полтора раза. Видимо, зря компьютерный бум традиционно связывался с началом безбумажной эры. По данным консалтингового агентства RISE специализирующегося на бумажной индустрии, среднестатистический американец ежегодно расходует почти 240 кг бумаги. В России этот показатель, кстати, в пять раз меньше.
— Считать, что цифровой рынок конечен, было бы ошибкой, — уверен Сергей Баландюк. — Все предполагали, что Рубиконом станет 2000 год. Ничего подобного: объем бумажного документооборота по-прежнему растет, разве что не такими темпами, как раньше. Когда мы оцифруем «времянку», возьмемся за ретрофонд. В каждой организации есть архивы по кадровому составу, технической документации — те, до которых не доходят руки или не хватает средств. Сейчас снимается только верхний пласт документов, который нужен здесь и сейчас. А когда появится возможность, предприятие сможет зарыться в архивы пяти-, десятилетней давности. К тому же мы наблюдаем расширение рынка. Если раньше об электронных документах в судах никто не говорил, то сейчас этим органам приходится переводить документы, видео- и аудиозаписи в цифру. Сокращаются нормативы ознакомления с материалами дела — а значит, госорганы вынуждены работать с электронными архивами. Эта тенденция сохранится и в дальнейшем. В ближайшие 10-20 лет рынку нечего бояться.
Владимир Определёнов приводит другие аргументы. Высокоточная оцифровка — технология по определению довольно медленная. Фиксация образа, обработка, помещение в базу данных в сумме занимает около двадцати минут. На научное описание предмета уходит времени куда больше. При нынешних стандартах и технологиях предприятие масштаба «Группы ЭПОС» может пропустить через себя максимум 40-50 тысяч произведений в год. Учитывая, что в музейном фонде РФ значится 86 млн основных объектов (в фондах госархивов и библиотек их на порядок больше), оцифровка растянется на века. Даже если считать, что высококачественная оцифровка понадобится пяти процентам фонда, процесс займет несколько десятков лет.
Намного актуальнее для участников рынка проблема низкого уровня информированности — как клиентов, так и самих игроков. «В отличие, скажем, от финансового сектора, потенциальные заказчики не владеют нужной информацией о существующих стандартах и наиболее эффективных решениях, — сетует Александр Фукс. — Кроме того, у нас нет ни ассоциаций, ни специализированных аналитиков, ни консалтинговых агентств, занимающихся мониторингом рынка и анализирующих его развитие». Эту мысль продолжает Владимир Определёнов: «Семнадцать лет Министерство культуры занимается созданием государственного каталога музейного фонда. Выделена куча денег, а прогресса толком нет: фонд не учтен, нет ни единого реестра, ни даже примерного понимания его состава». Компания «Эпос», кстати, уже встала на путь ликвидации безграмотности. Совместно с Высшей школой экономики она создала кафедру информационных технологий в сфере культуры: первые студенты приступят к учебе в ближайшем сентябре.
______________
Стратегия «голубого океана» — принцип, в соответствии с которым компании должны осваивать новые рынки и генерировать прорывные бизнес-идеи, а не конкурировать со множеством соперников на зрелых малоприбыльных рынках. Стратегия изложена в одноименной книге экономистов Чана Кима и Рене Моборн, опубликованной в 2005 году.
 |  |  |  |